Аустерлиц

Кинопрокатная компания Cinedoc (при поддержке German Films) выпускает в российский прокат новый документальный фильм Сергея Лозницы «Аустерлиц».

Картина рассказывает об истории музеев, которые в настоящее время работают на территориях бывших концлагерей Дахау, Берген-Бельзен, Равенсбрюк, Заксенхаузен и Дора-Миттельбау. И об эмоциях туристов, посещающих эти лагеря смерти.

Мировая премьера фильма состоялась на 73-ем Венецианском кинофестивале, фильм получил главный приз «Золотой голубь» как лучший документальный фильм на кинофестивале DOKLeipzig и был показан на Берлинале, в Торонто и других кинофестивалях.

“Мало кому из кинематографистов удается с такой легкостью, грацией и мастерством переходить от игрового к документальному кино, от короткометражек к полному метру, от прошлого к настоящему, как Сергею Лознице”, - пишет The Hollywood Reporter.

Все работы Сергея Лозницы, обладателя приза FIPRESCI Каннского кинофестиваля за игровой фильм «В тумане» (2012), отличаются интеллектуальной остротой и техническим совершенством. «Мастер беспристрастного кинонаблюдения в «Аустерлице» выступает во всеоружии своего метода» (Андрей Плахов).

Картина «АУСТЕРЛИЦ» снималась на территории самых посещаемых туристических достопримечательностей Германии. В бывших концлагерях. В фильме они представлены как один обобщенный концлагерь, а действие происходит как бы в один день, хотя съемки заняли немало времени. В центре внимания режиссера оказываются не сами лагеря и их история, а люди, которые их посещают, тратят воскресный летний день на поездку (некоторые берут с собой детей в колясках), праздно шатаются, делают селфи на фоне печей крематория. Они ходят в коротких шортах, смеются, обедают, загорают, ведут себя так, как будто попали в Диснейленд.

Фильм гипнотизирует своим ритмом. Многочисленные отражения как будто погружают нас в потустороннее, а туристы будто превращаются в души замученных здесь людей.

Своим названием фильм отсылает к одноименному роману Винфрида Зебальда, посвященному памяти о Холокосте.

Фильм-кинонаблюдение вызывает у зрителя вопросы: зачем сюда пришли все эти туристы? Что они тут ищут? Что такое культура памяти?

Релиз фильма приурочен к Международному дню освобождения узников фашистских концлагерей, который отмечается 11 апреля.

РЕЖИССЕРСКИЙ СТЕЙТМЕНТ:

Я никогда не думал, что буду здесь. Проезжал мимо, увидел табличку и завернул.

Тропинка ведет вдоль дороги, сворачивает в сторону. Дома стоят полукругом. Дома, в которых живут люди, обычные жители обычных домов. Желтые стены, белые окна, газоны. Рядом с домом под зонтиком дама пьет кофе. На стоянке машины. Тихий, жаркий летний день. Ничего необычного.

Это просто дома, или уже территория? Это уже территория, а дома – это обычные, трехэтажные, типовые для того времени дома. Просто место для жизни. Смотрите – в окнах цветы. Здесь когда-то жила охрана. Те, кто шел каждый день на работу такую тяжелую и нужную всем, кто послал их туда. А в домах жили их семьи. Кто знает, может и продолжают жить. Но как бы там ни было – это уже территория лагеря, или когда-то ею была. Столовая. Прохожу мимо еды и понимаю, что не могу. Странно.

Направо, налево, вниз, вот и забор и тотальной симметрии вход. За забором группами бродят люди – туристы. Все подчинено строгой логике. Зачем оставлять все – только по одному экземпляру. Ведь остальное лишено функциональности. От газона из угля, очерченного белым камнем, к другому газону. Табличка, барак номер такой-то, другая табличка, больничка, рабочий корпус…

Люди тихо ходят отдельно и группами. Заглядывают в окна и двери, стоят у стендов. Людям все интересно – каждый камень, любая надпись. «Посмотри, здесь был седьмой барак а здесь десятый.» «А вот здесь расстреливали.» «А как они это делали?» «А вот, чтобы пули не летели дальше – специально деревьями уложена стенка.» «А вот здесь лежали трупы.» «А здесь евреи…» Все интересно людям. Где что и как расположено и как мудро была продумана эта машина уничтожения.

А это что за домик? Можно войти внутрь? Пожалуйста, стрелочка приглашает вас к продолжению осмотра. Все уложено белой плиткой до потолка. Вниз уходит конвейер с крюками, цепи, лебедки, заслонка, две печи. «Не желаете посмотреть как это работает?» Сотрудник музея выдвигает какие-то металлические рейки, открывает заслонки. «Вот сюда клали тело. Температура была такая-то. Дым сюда, пепел туда. Вот туда задвигали. Идет тяжеловато. Нужно бы смазать.»

И в этот момент я ловлю себя на мысли, - а имею ли я право стоять здесь и созерцать все это. Где я и что это все такое?

Это место где умерщвляли людей, это место страдания и скорби. И сейчас я здесь – турист со свойственным ему туристическим любопытством, без малейшего понятия о том, а что это такое – быть заключенным лагеря номер … под номером … ежедневно ждущего смерти, и цепляющегося за жизнь, стою здесь и смотрю на устройство окончательного уничтожения тела, следа чьих-то жизней, когда-то, давным-давно, здесь и сейчас.

Вот так и появилась странная мысль – попытаться во всем этом разобраться, сделав фильм.